А в Багдаде всё спокойно. Всё по-прежнему, без новинок, новшеств и инноваций. Где-то взрывают дома, куда-то увозят трупы, очередные пулемётов очереди поочерёдно соблюдают очерёдность, расстреливая неугодных, да, всё определенно, по-прежнему, спокойно. 
Город похож на долину бумажных домиков с редкими вкраплениями современности. Мечети, рынки, глиняные постройки, каменные сооружения и снующие туда-сюда муравьи, укутанные белыми тряпками. Жалкое зрелище с перчинкой опасности, что норовит выпрыгнуть из любой подворотни. Идеальное место встречи для романтического свидания каких-нибудь отбросов, заключающих бесчеловечные сделки и прикрывающихся живым мясным щитом, суетящимся в своей особой форме бытия. Дрейк желает сплюнуть, но лишь чавкает лёгкими, глотая кислород. Воздух осточертел, рацион у него теперь аэробный - немножко солнышка лучей, зачахшая водица, цветок и множество кубических метров воздуха, чтоб его.
Сидя меж четырёх стен в крохотном душном подвальчике, Тим медленно прел и плавился душой, телом, мозгом, рассудком. Это третий день пребывания в Ираке, а ощущение, что вечность успела сменить бесконечность. На первый он чётко действовал по продуманному сто раз плану, куча инструкций, протоколов, отходных путей и задоспасительных операций - Рэд составил целый блок всевозможных исходов данного своего "задания". И только в одном, самом дальнем, глухом, невозможном, ноль-ноль-запятая-три процентном случае предусматривалось скромное дно, на кое можно залечь в виду огромной жопы, коли таковая нависнет. Нависла.
По проверенным каналам Тимоти получил информацию о готовящемся в Готэме теракте, корни его зарыты глубоко под Багдадом, в самых злачных улочках из грязи и чужих останков. Отличное времяпрепровождение, решил он тогда, немедленно принимаясь разрабатывать стратегию.
Прибыв на место, Робин быстро установил личности террористов, закрадывались опасения, мол, как-то уж слишком просто, ну а хотя, с чего бы всему всегда быть сложным. Закончит пораньше - привезёт Дику сувенир магнитиком. Утром второго дня Тим рассекретил лабораторию, используя опознанных ребят и их слепую беспечную веру в собственную неуязвимость, где собиралось нечто нетипичное для самодельных бомб али поясов с осколками, что именно, пока не ясно, не пасмурно. Проникновение с последующим изъятием всей базы данных - стандартные процедуры, к коим Дрейк привык аки к чаю перед сном. Но не свезло. Его окольцевали, вламываясь сквозь щели, двери, потолок и пол. Эти нюансы план предусматривал, 15 минут - проблема отдыхает в нокауте. Не предусматривалась лишь граната, пущенная катиться по вентиляционной шахте без чеки. Тим тогда успел подумать про зачем и почему, а после устроил смертельный марафон. Не успел совсем чуть-чуть, волна коснулась жаром спины, выталкивая тело подростка за стекло на свет земли Аллаха. Тут же в голень прилетело пулей, та со свистом вверглась внутрь, разрывая многочисленные слои эпидермиса и тканей. Бо-бо.
Кое-как добравшись до укрытия, Тим сварганил жгут, плотно стиснув зубы и стараясь дышать глубоко через нос, глаза жалило, туловище горело. Пулю нужно вытаскивать, но не здесь. За ним начнется охота, ибо флешка со скаченными файлами покоится в железной хватке правой ладони. Идут на крайности - не хотят свидетелей, а значит ценность этого путешествия возрастает.
Остаток дня Тимберс провел как исходящее духом животное, пытающееся схоронить свою тушу, в принципе, так оно и есть. Про подвал за городом он узнал ещё дома. Запутать кровавые следы, исчезнуть со всех радаров, затаиться тише мыши.
В ту ночь парень думал о Дике и Брюсе, тихонько скуля от боли попыток извлечь осколок. Аптечка кончится скорее, чем у него разыграется настоящий сепсис. Нога вспухла, пробежка вряд ли пошла ей на пользу, но ха.
Дик предал, Брюс намертво исчез, Тодд хватает пистолет, Дэмиан пусть сдохнет - вот какая у него теперь семья, спасибо кексикам Альфреда, они держат на плаву и в форме.
Грейсон  - сколько противоречивых чувств с мыслями возникает перед сознанием. Тим варил сразу три точки зрения, не желая принимать правильную. Первая - обида, дикая обида, несправедливость и справедливая злость. Отказался, уволил, прогнал, считает психом. Круто.
Вторая - а как иначе можно было поступить, его решение поставить на роль Робина Дэмиана является, с психологической точки зрения, очень рациональным поступком, несущим пользу всем, кроме Тимми. Не круто.
Третья - он сам во всём виноват, неважно в чем конкретно, творящийся беспредел вокруг и внутри - результат действий хозяина ситуации, то бишь Дрейка.
Чтобы не отключаться, Робин старался побольше здраво мыслить и слизывать кровь с подбородка, соль раздражает рецепторы языка, помогая держать себя в чувстве.
О том, что за ним по-прежнему бегают головорезы свидетельствуют активизировавшиеся отряды мужиков с пушками, рыскающие поблизости, но всегда не там, где нужно. Об этом он уж позаботился.
Решение рискнуть своим положением Дрейк принял окончательно четвёртым днём, нога теряла чувствительность, загноилась, антисептик и обезболивающее кончились, необходимы антибиотики, операция и неделя отходника. Специальное устройство, остававшееся невидимым для всего мира до момента своей активации, умело не только писать смс-ки "спасай-выручай", но и какое-то время сбивать с толку радары, шифруя точку дислокации. Времени должно хватить.
Кого вызывать Тим тоже решил довольно сразу - причём еще в первый день, ибо знал, куда ведут обстоятельства, но из бараньего упорства не желал сдаваться.
Выдав Грейсону свои координаты, Рэд таки провалился. Сон-лихорадка, беспрерывные картинки из прошлого, каша воспоминаний и наркомании. Вернувшись в реальность, Тим зарёкся не делать подобное ещё раз.
Было хорошо слышно собственный пульс, у него поднялась температура, организму не хватало воды, углеводов, крови. Лужица последней опасной не являлась, но медленно увеличивалась, что никак не настраивало на прогрессивный лад. Спустя несколько часов, Дрейк сообразил маленькую подсказку в виде летучей мыши на пыльной поверхности, будучи уверенным - без неё никто не справится и Дик соответственно. Остальное время третий робин сидел, привалившись к скамье и учащенно вдыхая спёртую атмосферу.
Услышать до боли знакомый голос Тимми не ожидал, чёрт возьми, неужели глюки добрались, сепсис развился, слишком много гемоглобина утекло, он на пороге чистилища? Нет, всего лишь, мать его, Найтвинг, в своей излюбленной манере и родном амплуа. С большим усилием пришлось подавить в себе желание кинуться к Грейсону на ручки и поплакаться в плечо, потому что горячо и больно, дяди обижали. Вместо этого, Тим протягивает ему сжатый кулак с флешкой меж пальцами.
- Это надо на первичный анализ. Забери. - всегда будь впереди планеты всей, мало ли что, информация, за которую он почти готов склеить ласты, достойна быть расшифрованной и обезвреженной.
Дик болтал, потому что нервничал, наверняка. Нечасто Дрейк ему подобные пейзажи открывал, почти никогда, если быть точнее.
- Угроза теракта - источник найден, обезврежен. Информация скопирована. Непредвиденные обстоятельства при отступлении. - отрапортовал как учил Брюс. Без эмоций, по делу, с максимально допустимой правдой.
Завидев шприц, Тимберс аж передёрнулся счастьем. Но Дик медлил, упоминая Альфреда. "О, святой Пенниуорт. С меня хорошие оценки и уборка комнаты." Дворецкий всегда умел осветить самые темные уголки существования красного робина лично и всей бэтсемьи в целом. На старшего сводного брата младший не смотрел, раздражаясь от того, насколько успокаивающе на него действует Грейсон со всем своим раздутым оптимизмом, добротой и инстинктом наседки.
- Дай сюда шприц, я сам. - рекламу Агуши вспомнил, видимо. Дурак ты, Дрейк, и мазохист.

«Вы можете сказать, что я идиот. Допустил, чтобы какие-то идиоты схватили меня во время перетранспортировки оружия, которое принадлежало не мне. Возможно я был недостаточно проворен. Возможно – недостаточно предусмотрителен. Возможно вы окажетесь правы. Но сейчас я направляюсь прямиком в логово Черной Маски. Я считаю, что это шанс».
Роман Сионис, он же Черная Маска, он же маньяк-садист, скрывающий свое лицо за крайне безвкусной маской, был любимым развлечением новоиспеченного готэмского «мстителя». Игры на его территории всегда приносили несказанное удовольствие, но кроме того – пользу и материалы. Недешевое огнестрельное вооружение и человеческие ресурсы, коими располагал Колпак, так же были получены в результате рэкета и набегов на собственность криминального авторитета. За короткое время Красный Колпак сунул свои лапы практически во все преступные ниши, находящиеся под контролем Черной Маски, и кое-что даже прибрал к рукам. Во всех отношениях был на шаг впереди.
Наверное, именно этим Джейсон и заслужил лютую ненависть Сиониса.
Да. Пожалуй, причина именно в этом.
Вовсе не в том, что однажды Джей пустил в его офис снаряд РПГ.
Должно быть, добрая часть сторонников Черной Маски точила на Красного Колпака зуб. Не удивительно, что чуть ли не каждый второй встречный сопляк распускал кулаки и старался ударить побольнее: виджиланте в красном шлеме ассоциировался у них с приступами истерии и гнева босса. Красный Колпак – это проблема. Красный Колпак – это болезнь, от которой нужно излечиться, пока она не развилась. И, черт побери, это действительно льстило.
Олухи, работающие на Сиониса, спускались в подвал по одному, чтобы напомнить себе, что у них все еще вроде как есть яйца, и попинать скованного пленника. В ответ Джейсон Тодд только смеялся, смех выходил из его легких негромкими хриплыми отрывками, похожими больше на придушенный лай загнанного пса. При попытке заткнуть неугомонного Колпака пара ублюдков все-таки получила ногой в челюсть и, подбирая зубы, бежала из подвала. Тодд не собирался сдаваться. Ой не собирался.
«Жалкое зрелище. Неужели Сионис собирает вокруг себя только недоносков?»

Он ждал кульминации этого представления, мелкие сошки интересовали его в последнюю очередь. От предвкушения предстоящей встречи парень перестал обращать внимания на острую боль в стертых до крови запястьях и ноющую усталость в ногах: ему приходилось стоять на мысочках, чтобы окончательно не вывихнуть себе плечевой сустав под весом своего тела.
Стоило отдать должное, Маска знал толк в том, как пытать людей. Повесить под потолок в неудобной позе и подождать – физиология сделает все за него, и будь Красный Колпак дилетантом, Сионису не пришлось бы марать руки.
Но Красный Колпак был профессионалом.
Поэтому Джейсон просто-напросто ждал, пока у Маски кончится терпение, что и так уже было на пределе. Ждать пришлось недолго.
- Здравствуй, Черная Маска, - хмыкнул Тодд, - я уже начал думать, что ты не придешь на свидание.
Пленник дернул цепями, вставая поудобнее и всем своим видом демонстрируя, что не испытывает неудобств, даже несмотря на то, что чесались растерзанные запястья, а под шлемом в рот затекала кровь из разбитого носа. Щекотно, если честно, и немного мешало отпускать колкости, но терпимо.
- Ты настроен серьезно, я погляжу, - Джей внимательно смотрит на процесс натягивания перчаток и отмечает про себя, что Сионис получает удовольствие от процесса. Он ждет, жаждет, предвкушает. От этих мыслей Тодду становится не по себе, а по спине пробегают мурашки. - Надень фартук, боюсь, испачкаешь это тряпье, которое ты на себя напялил.
Резкий рывок срывает с головы Джейсона шлем и от внутренних креплений на обеих его щеках остается две глубокие царапины: совершенно симметричные, ровные, вспарывающие кожу до крови - словом, мечта педанта.
Джейсон вертит головой, чтобы убрать о болезненно вывернутое плечо прилипшую ко лбу прядь седых волос, и смотрит на Романа с вызовом.
- Ты наверное просыпаешься по ночам с вопросом "Почему я?" Спрашиваешь себя, почему именно за тобой с таким удовольствием охотится Красный Колпак? Я вижу по твоему лицу, как сильно ты хочешь знать причину. Ты мучаешься любопытством, Сионис? Ты хочешь, чтобы я рассказал тебе?

Со временем привыкаешь ко всему. Сначала тебя выворачивает наизнанку, когда ты шагаешь через «дверь» на другой конец планеты, а потом путешествия становятся обыденными – и ты перестаешь замечать, что только что был в Москве, а сейчас уже ступаешь по улицам Токио. Сначала ты не выдерживаешь зловонного запаха мертвых тел, буквально теряешь сознание от вида выпотрошенного трупа, а потом забираешь чужие кишки домой в качестве трофея. Сначала ты пугаешься миллиарда вариантов развития, которые разрывают твою голову на мелкие кусочки до тех пор, пока ты не сделаешь выбор, а потом не представляешь жизни без тактического компьютера, ты с ним настолько крепко связан, что он становится твоей неотъемлемой частью, чем-то самим собой разумеющимся.

Но Миднайтеру никогда не привыкнуть к тому, что он может совершать ошибки, как обычный - нормальный - человек. Ему не знакомо чувство поражения, он знает только как побеждать, сжимая объятую еще теплой липкой кровью трахею отброса, решившего, что может выстоять против машины для убийств. Он знает десятки, сотни, тысячи – миллиарды – способов отнять жизнь и при этом не пострадать, но даже Миднайтер, шагая по канатному мосту над пропастью, может оступиться и рухнуть вниз.
И утянуть за собой близких.

«Отойди от него. Не приближайся к отцу».
Кожа Холд-Гриффина. Настолько очевидно, что нужно быть идиотом, чтобы не почувствовать подвоха. Идиот, идиот, идиот, кретин! Подвергнуть Мэтта такой опасности, потому что не видел дальше своего носа, подставить под удар, проигнорировав огромную красную лампу над головой его «отца» с надписью ОПАСНОСТЬ.
Миднайтер смотрит на зеленую лужу внутренностей гомункула. Он думает о том, как с удовольствием повернул бы время вспять и снова проломил голову мудиле, решившему провести М вокруг пальца, но потом переводит взгляд на беспомощное и испуганное лицо Мэтта и заставляет себя унять бешено пульсирующую в мышцах ярость.

Впервые в жизни Миднайтер не знает, что сказать, поэтому просто протягивает руки к Мэтту, бережно прижимая его дрожащее тело к себе, и произносит первое, что приходит на ум – слова оправдания:
– Прости меня. Я должен был понять это раньше. Твой отец... это не он. Он использовал кожу Холд-Гриффина, мой компьютер не смог опознать ее. Я не хотел, чтобы ты это пережил.
Мид ощущает, как дрожат плечи Мэтта, как его хрупкое тело содрогается от вида безголового трупа, лежащего на полу, и приходится скрыть ему обзор своим плечом, заставляя несчастного парня спрятать в нем свое лицо. Это все, что он может сделать. Он никогда не чувствовал себя таким жалким и немощным, как теперь, обнимая застывшего, опустошенного от ужаса юношу. Миднайтер хотел защитить его, но уже давно в глубине души понимал, что единственный способ оградить кого-либо от опасности - не приближаться к нему.
Только эгоизм не позволял оттолкнуть от себя Мэтта и уйти навсегда.

– У меня осталось всего пять чувств, как у обычного человека, и я собираюсь достать ублюдков, которые хотели нам навредить, даже если я не буду их видеть, - заверяет М с такой настойчивостью, будто пытается молотком вдолбить в голову любимого лживую мысль "С Миднайтером ты в безопасности". - Мы разворошили осиное гнездо, Мэтт, но я никому не позволю снова нас...

It's quick. It's clean. It's pure.
It could change your life, rest assured.
It's the 21st century cure.
Дух двадцать первого века, Дженни Квантум. Живое воплощение текущего столетия, родившееся в полночь первого января 2000 года. Боюсь представить, что ждет нас в ближайшие сто лет, если ты уже в настолько юном возрасте показываешь зубы. Похоже, планета, наконец, вступила в переходный возраст, иначе я не могу объяснить, почему ты такая, какая есть.
В угоду своему возрасту, когда ребенок готов на все, чтобы общаться со взрослыми наравне, ты пытаешься казаться самостоятельной девочкой с характером, всегда готовой постоять за себя и за других. Упрямая, упертая до крайности, тебя не заставить постоять в стороне, пока другие занятые делом. Твое любопытство и желание везде сунуть свой маленький нос в любой момент может обернуться для Штормового Дозора неприятностями, но пока тебе удавалось выходить сухой из воды.
Всю свою жизнь ты несла большой груз ответственности за собственные силы, ты лишена детства с первой секунды, как только вдохнула своими маленькими легкими воздух. В руках Штормового Дозора ты окрепла, ты смогла остаться ребенком, а не превратиться в машину для убийства. Наверное, можно сказать, что тебе повезло стать частью именно этой компании, однако, несмотря ни на что, ты всего лишь маленькая девочка, которая нуждается в опеке и поддержке.
Мы с Эндрю готовы тебе ее оказать. Мы Аполло заставил меня это сказать ждем тебя, любим и всегда будем рады тебе у нас в гостях в Опал-сити. Кому как не нам заниматься твоим воспитанием, когда все вокруг думают только о спасении мира? Как сказал Полли, "папа Миднайтер научит плохому, то есть, я хотел сказать, постоять за себя на кулачках, а папа Эндрю всегда накормит".
Аполло посылает тебе солнечные лучи любви.
Приходи.

немного занимательных диалогов;

× × ×
- это место вот-вот разрушится! тяни меня назад.
- прости, дженни. я не могу этого сделать.
- миднайтер, ты немедленно затянешь меня назад! сейчас не время для какого-то глупого черного юмора!
- я не шучу. мне жаль. это слишком опасно. ты слишком сильна. твои способности отражают все научные познания, и эти знания изменяются слишком быстро. темная материя... антиматерия... применения квантового эффекта в реальном мире. теоретически ты можешь уничтожить нашу галактику, лишь подумав об этом.
- я не собираюсь уничтожать галактику! ты сейчас думаешь не тем местом!
- сила, способная определить судьбу триллиона солнц, в руках двенадцатилетней девочки, которая может спустить курок, если ей нагрубит парень... риск слишком велик, чтобы закрывать на него глаза.

× × ×
- ты хоть представляешь, что теоретически я могу превратить тебя в таракана?
- и почему ты этого еще не сделала?
- из-за него.
- ты понимаешь, почему я так поступил?
- ага. но это не значит, что я согласна с тобой. ты переживаешь, что я не смогу социально адаптироваться. но не тебе принимать это решение. я могу принимать собственные решения. например, я приняла решение насчет тебя. и тебе это не понравится.
- что?.. какое решение? дженни, какое решение? дженни квантум!
- бугагашеньки.

В качестве каркаса персонажа взята версия из New 52, где Дженни, соответственно, не является приемной дочерью Миднайтера и Аполло, однако никто не запретит нам играть АУ-сюжеты из оригинальных комиксов Wildstorm. К тому же, мы решили позаимствовать некоторые идеи и сделать финт ушами: например, Дженни все-таки станет взрослой, как в оригинальных комиксах. От смерти Инженера так же решили отказаться, Дженни выбьет из нее всю дурь и, пока Энджи будет приходить в себя, Квантум возглавит Власти.

- Помоги маленькой девочке найти пропавшую кошку.
- Ты шутишь?
- Похоже, что я шучу? Давай, смелее.
- Смелее? Нам что, по восемь лет? Ты действительно думаешь, что можешь заставить меня терять на это... это... Хорошо. Ты невероятный ублюдок.

Бог Городов, благодаря которому мы знаем, как выглядит Припять, Хиросима и Нагасаки, а также Метрополис и Готэм. Твоя личная история - это запутанный клубок, как и у всех нас, поэтому я не буду растекаться мыслею по древу, описывая то, что ты можешь прочитать здесь. Лучше поговорим о взаимоотношениях.
Я думаю, что могу считать тебя своеобразным лучшим другом - или как можно назвать человека, которому можно начистить рожу, а потом пойти вдвоем в бар нажраться? Между нами было много разногласий, одно из которых со временем привело к распаду Властей в оригинальных комиксах, однако, несмотря на это, мы не раз демонстрировали мастерство командной работы. В комиксах New 52 наши взаимоотношения продемонстрировали не очень детально но мне понравилось вырубать тебя в самом первом выпуске, поэтому я рассчитываю понадергать всякого занимательного вселенной до перезапуска.
Кроме того, я готов предложить увлекательные АУ-сюжеты, как, например, диктатура Власти и многое другое.
Приходи, без моего пристального внимания не останешься.

Женщина с раствором нанитов вместо крови. Бывший лидер Штормового Дозора, теперь - "пациент" Властей. Поглощение регрессора значительно повлияло на твой мозг, Энджи, и тебе захотелось уничтожать. К счастью или нет, но процесс оказался обратимым - и вот ты уже восстанавливаешься под чутким наблюдением Доктора и Дженни.
Ты всегда представлялась мне наиболее адекватным членом Штормового Дозора, ты умна, если не гениальна, добра и, несмотря на стальную оболочку, очень мягкая внутри. Вопреки всем тем невзгодам, что свались на тебя, ты стойко держала команду в ежовых рукавицах, продемонстрировав волевую и лидерскую сторону своей личности.
Я навек запомню то, как ты пыталась стереть нас с Аполло с лица земли, и твои физиологические процессы, вызванные несварением, за оправдание не сойдут. Так что не забывай оглядываться по сторонам, Инженер.
Всю биографию Энджи можно подчерпнуть из этого источника, ее достаточно, чтобы обновить знания, накопленные во время чтения оригинальных комиксов Wildstorm, а вот с событиями New 52 придется ознакомиться отдельно и более тщательно.

Йерун Торндайк к двенадцати годам был мультимиллионерам, к двадцати загребал деньги в интернет-компании, а в двадцать один заработал нервный срыв, не справившись с тяготами богатства и популярности. После произошедшего Йерун отдает все свои деньги и пытается жить обычной жизнью, но смерть Доктора помешала этому - все силы, память вековых династий Докторов обрушились на неподготовленного Йеруна и тот, испугавшись ответственности, ударился во все тяжкие, погрязнув в наркозависимости.
Новому Доктору неоднократно предлагали примкнуть к Авторитетам, однако Торндайк отвечал категорическим отказом. Тогда Дженни Квантум (в оригинале - Спаркс) выстрелила себе в голову, заставив тем самым Йеруна использовать свои способности и оживить ее. Вскоре после этого Дотктор присоединяется к команде Властей.
Собственно, это примерный перевод вот этой статьи. Я очень жду Доктора с этим торчком не соскучишься, а я уже отвык вытаскивать тебя с того света после передоза, нужно практиковаться чаще. В общем, приходи.

Со временем привыкаешь ко всему. Сначала тебя выворачивает наизнанку, когда ты шагаешь через «дверь» на другой конец планеты, а потом путешествия становятся обыденными – и ты перестаешь замечать, что только что был в Москве, а сейчас уже ступаешь по улицам Токио. Сначала ты не выдерживаешь зловонного запаха мертвых тел, буквально теряешь сознание от вида выпотрошенного трупа, а потом забираешь чужие кишки домой в качестве трофея. Сначала ты пугаешься миллиарда вариантов развития, которые разрывают твою голову на мелкие кусочки до тех пор, пока ты не сделаешь выбор, а потом не представляешь жизни без тактического компьютера, ты с ним настолько крепко связан, что он становится твоей неотъемлемой частью, чем-то самим собой разумеющимся.

Но Миднайтеру никогда не привыкнуть к тому, что он может совершать ошибки, как обычный - нормальный - человек. Ему не знакомо чувство поражения, он знает только как побеждать, сжимая объятую еще теплой липкой кровью трахею отброса, решившего, что может выстоять против машины для убийств. Он знает десятки, сотни, тысячи – миллиарды – способов отнять жизнь и при этом не пострадать, но даже Миднайтер, шагая по канатному мосту над пропастью, может оступиться и рухнуть вниз.
И утянуть за собой близких.

«Отойди от него. Не приближайся к отцу».
Кожа Холд-Гриффина. Настолько очевидно, что нужно быть идиотом, чтобы не почувствовать подвоха. Идиот, идиот, идиот, кретин! Подвергнуть Мэтта такой опасности, потому что не видел дальше своего носа, подставить под удар, проигнорировав огромную красную лампу над головой его «отца» с надписью ОПАСНОСТЬ.
Миднайтер смотрит на зеленую лужу внутренностей гомункула. Он думает о том, как с удовольствием повернул бы время вспять и снова проломил голову мудиле, решившему провести М вокруг пальца, но потом переводит взгляд на беспомощное и испуганное лицо Мэтта и заставляет себя унять бешено пульсирующую в мышцах ярость.

Впервые в жизни Миднайтер не знает, что сказать, поэтому просто протягивает руки к Мэтту, бережно прижимая его дрожащее тело к себе, и произносит первое, что приходит на ум – слова оправдания:
– Прости меня. Я должен был понять это раньше. Твой отец... это не он. Он использовал кожу Холд-Гриффина, мой компьютер не смог опознать ее. Я не хотел, чтобы ты это пережил.
Мид ощущает, как дрожат плечи Мэтта, как его хрупкое тело содрогается от вида безголового трупа, лежащего на полу, и приходится скрыть ему обзор своим плечом, заставляя несчастного парня спрятать в нем свое лицо. Это все, что он может сделать. Он никогда не чувствовал себя таким жалким и немощным, как теперь, обнимая застывшего, опустошенного от ужаса юношу. Миднайтер хотел защитить его, но уже давно в глубине души понимал, что единственный способ оградить кого-либо от опасности - не приближаться к нему.
Только эгоизм не позволял оттолкнуть от себя Мэтта и уйти навсегда.

– У меня осталось всего пять чувств, как у обычного человека, и я собираюсь достать ублюдков, которые хотели нам навредить, даже если я не буду их видеть, - заверяет М с такой настойчивостью, будто пытается молотком вдолбить в голову любимого лживую мысль "С Миднайтером ты в безопасности". - Мы разворошили осиное гнездо, Мэтт, но я никому не позволю снова нас...

Со временем привыкаешь ко всему. Сначала тебя выворачивает наизнанку, когда ты шагаешь через «дверь» на другой конец планеты, а потом путешествия становятся обыденными – и ты перестаешь замечать, что только что был в Москве, а сейчас уже ступаешь по улицам Токио. Сначала ты не выдерживаешь зловонного запаха мертвых тел, буквально теряешь сознание от вида выпотрошенного трупа, а потом забираешь чужие кишки домой в качестве трофея. Сначала ты пугаешься миллиарда вариантов развития, которые разрывают твою голову на мелкие кусочки до тех пор, пока ты не сделаешь выбор, а потом не представляешь жизни без тактического компьютера, ты с ним настолько крепко связан, что он становится твоей неотъемлемой частью, чем-то самим собой разумеющимся.

Но Миднайтеру никогда не привыкнуть к тому, что он может совершать ошибки, как обычный - нормальный - человек. Ему не знакомо чувство поражения, он знает только как побеждать, сжимая объятую еще теплой липкой кровью трахею отброса, решившего, что может выстоять против машины для убийств. Он знает десятки, сотни, тысячи – миллиарды – способов отнять жизнь и при этом не пострадать, но даже Миднайтер, шагая по канатному мосту над пропастью, может оступиться и рухнуть вниз.
И утянуть за собой близких.

«Отойди от него. Не приближайся к отцу».
Кожа Холд-Гриффина. Настолько очевидно, что нужно быть идиотом, чтобы не почувствовать подвоха. Идиот, идиот, идиот, кретин! Подвергнуть Мэтта такой опасности, потому что не видел дальше своего носа, подставить под удар, проигнорировав огромную красную лампу над головой его «отца» с надписью ОПАСНОСТЬ.
Миднайтер смотрит на зеленую лужу внутренностей гомункула. Он думает о том, как с удовольствием повернул бы время вспять и снова проломил голову мудиле, решившему провести М вокруг пальца, но потом переводит взгляд на беспомощное и испуганное лицо Мэтта и заставляет себя унять бешено пульсирующую в мышцах ярость.

Впервые в жизни Миднайтер не знает, что сказать, поэтому просто протягивает руки к Мэтту, бережно прижимая его дрожащее тело к себе, и произносит первое, что приходит на ум – слова оправдания:
– Прости меня. Я должен был понять это раньше. Твой отец... это не он. Он использовал кожу Холд-Гриффина, мой компьютер не смог опознать ее. Я не хотел, чтобы ты это пережил.
Мид ощущает, как дрожат плечи Мэтта, как его хрупкое тело содрогается от вида безголового трупа, лежащего на полу, и приходится скрыть ему обзор своим плечом, заставляя несчастного парня спрятать в нем свое лицо. Это все, что он может сделать. Он никогда не чувствовал себя таким жалким и немощным, как теперь, обнимая застывшего, опустошенного от ужаса юношу. Миднайтер хотел защитить его, но уже давно в глубине души понимал, что единственный способ оградить кого-либо от опасности - не приближаться к нему.
Только эгоизм не позволял оттолкнуть от себя Мэтта и уйти навсегда.

– У меня осталось всего пять чувств, как у обычного человека, и я собираюсь достать ублюдков, которые хотели нам навредить, даже если я не буду их видеть, - заверяет М с такой настойчивостью, будто пытается молотком вдолбить в голову любимого лживую мысль "С Миднайтером ты в безопасности". - Мы разворошили осиное гнездо, Мэтт, но я никому не позволю снова нас...